Синее стёклышко: повесть о детстве:

Черкесов, В. Н. Синее стёклышко: повесть о детстве; издание 2-е, дополненное / В. Н. Черкесов. – Белгород: КОНСТАНТА, 2019. – 136с.: ил.

В повести рассказывается о детстве, которое пришлось на послевоенные годы и прошло на берегу великого Амура, о школьной дружбе и учителях, о родных автору людях – дедушке, бабушке, маме, о любви к Родине – большой и малой. Фрагменты «Синего стёклышка» печатались в «Литературной газете» и «Пионерской правде», в московских журналах «Мурзилка»,  «Путеводная звезда»  и «Дитя человеческое»,  в белгородском журнале для детей и подростков «Большая переменка», альманахах «Амур» и «Приамурье»  (Благовещенск) и других изданиях.

Книга адресована как юным, так и взрослым читателям.

Фрагмент:

Последний подарок

Дедушки не стало – и потускнело моё синее стёклышко, как туманцем покрылось…

Всю ту зиму я проходил в телогрейке. И бабушка говорила вздыхая: «Дедушка перед смертью наказал тебе, Валерик, «москвичку» пошить. Уж потерпи нынешнюю зиму, а к будущей обязательно справим».

«Москвички» тогда,  так сказать, входили в моду. Это короткое полупальто на вате с овчинным или цигейковым воротником и обязательно с четырьмя карманами. Два прямых, два наискосок, в которые в мороз можно было прятать руки – никаких варежек и перчаток не надо! Под плечи толстым слоем подкладывалась вата – такая модель придавала обладателю «москвички» более мощный или, как сказали бы сейчас, крутой вид. Носить её – значило чувствовать себя взрослым. Естественно, о таком одеянии мечтали все подростки в округе.

Когда-то, сразу после войны, дедушка выменял на что-то у офицера парадную шинель из добротного, как говорили, голубого сукна, но не носил её, и лежала шинелка (его выражение) в сундуке, завернутая в марлю, пересыпанная нафталином. Из неё-то дедушка и наказал сшить мне пальто.

Шинель распороли, сукно покрасили в тёмно-коричненый цвет, воротник из чёрной овчины у бабушки был приготовлен, и за дело взялась соседка тётя Таня.

Летом у тёти Тани было много забот, она несколько раз откладывала шитьё, так что «москвичка»  была готова только поздней осенью, а впервые я вышел в ней на улицу 7 ноября. Был праздник – День Великой Октябрьской социалистической революции, и все школьники, начиная с пятого класса, в обязательном порядке должны были участвовать в демонстрации. За несколько дней до праздника выпал снег, ударили морозы, разыгралась пурга. На демонстрацию я собирался тщательно: обул дедушкины хромовые сапоги, предварительно натянув на ноги двое шерстяных носков, так как обувь была великовата, на голову – дедушкину же шапку-финку с кожаным верхом, на руки – его же меховые перчатки. И, конечно, надел «москвичку». Сшита она была на вырост. Но зато так тепло! А если поднять воротник, да ещё засунуть руки в глубокие карманы – рай да и только!

В таком виде я появился во дворе школы. Казалось, на меня все смотрели: ещё бы, в «москвичках» щеголяло лишь несколько старшеклассников, остальные пацаны были кто в чём.

Увидела меня и первая учительница Екатерина Тимофеевна.

–Ой, Валерий, – сказала она, – какой ты уже взрослый! «Москвичка» тебе идёт!».

Я почему-то смутился от этих слов и пробормотал что-то вроде:

– Это – дедушкин подарок… Последний…

Екатерина Тимофеевна всё поняла и сказала:

– Ну что ж, теперь тебе дорогу в жизнь самому надо прокладывать.

Тогда-то я впервые явственно почувствовал: кончилось детство – солнечное, светлое, беззаботное, настала другая пора – неизвестная и ещё неизведанная мною.

Да, впереди будет многое и всякое. И всё-таки самые светлые, самые яркие, самые тёплые картинки я вижу, и сейчас заглядывая порою в синее стёклышко, вот подношу стёклышко к глазам – и как в бинокль вижу закадычных друзей и юных одноклассниц, маму, штопающую мою изодранную одежду, бабушку, угощающую меня оладушками, дедушку, ей наказывающего: «Справь Валерику «москвичку…» – они всегда со мной.